«Супергеройское кино»: Рецензия Киноафиши
Главный секрет удачной пародии – помимо таланта, конечно, – заключается в любви к предмету своего иронизирования. Это очень хорошо понимал Мел Брукс, вследствие чего большинство его пародий несло на себе, так сказать, знак качества. Сатира на целые жанры удавалась иногда и Карлу Райнеру («Фатальный инстинкт»), и Джину Кинтано («Заряженное оружие», «Доллар за мертвеца»), и – до поры до времени – знаменитому трио Джима Абрахамса и братьев Цукер, всегда ходившему по тонкому лезвию, которое отделяет пародийную эксцентрику от пошлости за гранью фола. В 90-х трио постепенно распалось: Джерри Цукер ушел в свободное плавание, перемежая комедии мистическими мелодрамами и рыцарскими эпосами, Абрахамс же и Дэвид Цукер всё глубже и глубже погружались в пучины фекально-мочеполового шутовства, в конце концов перехватив эстафету у черных и непристойных братьев Уэйанс, зачавших эпопею «Очень страшное кино». На этом этапе к Цукеру-старшему, Абрахамсу и их давнишнему коллеге Пэту Профту присоединился молодой комедиограф Крэйг Мэзин, отлично усвоивший все принципы «кино с Лесли Нильсеном»: ураганно-гипертрофированная эксцентрика, тотальное членовредительство, непременные фекалии, метеоризм, силиконовые бюсты и ушаты сексуальных непристойностей. Словом, речь не идет уже об осмеянии жанров и жанровых штампов: перед нами чистый в своей непосредственности и грязный в своей нечистоплотности карнавал, карнавал в исконном значении этого понятия, переворачивание неба и земли, верха и низа с ног на голову и кувырком через табуированные телесно-душевные зоны, служившее традиционным культурам для демонстрации хаоса, «выпускавшей пар», а в век постмодерна превратившееся в промышленную отрасль зрелищ для плебса.
Мэзин простодушен, как дитя, и прямолинеен, как эрекция: романтические свечи (обычные, не для внутреннего употребления) у него зажигаются старушечьими газами, груди превращаются в подобие гимнастических снарядов, научный центр завален испражнениями, а главного героя обрабатывает целый перевозбудившийся зоопарк, включая даже сквернословящую при помощи титров улитку. Абсолютное убожество режиссера и сценариста этой клоаки, протухшей еще несколько десятков аналогичных комедий тому назад, доходит до таких пределов, за которыми открываются уже поистине новые горизонты: когда одному из персонажей предлагают пирог, а он заявляет, что предпочитает довольствоваться онанизмом, обычная скабрезность возводится в квадрат, пародируя аналогичную скабрезность из другого источника, в данном случае – коронную акцию «Американского пирога». Реальности «низких истин» умножаются в гедонистической прогрессии, и нет никого, кто взял бы бритву Оккама и перерезал ею горло завравшихся шутников и пуповину индустрии по производству скабрезного киноварева.
Нет смысла пересказывать, каким именно образом супергерои комиксов – «Человека-Паука» с элементами «Бэтмена» и «Людей Икс» – мутируют в поселенцев еще более фантастического мира, зацикленного и перезагруженного больными простатами, маленькими пенисами, золотыми клизмами, объемными формами Памелы Андерсон и прочим галактическим мусором. Достаточно того, что слово Superhero в названии читается по-русски гораздо адекватнее смыслу происходящего, нежели в англоязычном оригинале.
Vlad Dracula
