«Мысленный волк»: Рецензия Киноафиши
Долгожданный фильм Валерии Гай Германики с большим замахом и непредсказуемым результатом.
Предыдущий полнометражный фильм Германики вышел пять лет назад. С тех пор она окончательно утратила статус лидера нашего контркультурного кино, провалила «рэп-мюзикл» «Бонус», проект ТНТ и ударилась в православие. Собственно, «Мысленный волк» - это образ богослова Иоанна Златоуста, обозначающий искушение. Образ важен для режиссера, которая в свое время сняла клип на песню «Смысловых галлюцинаций» с таким же названием. Историю Германики об искушении, материнстве и взрослении помогал делать маститый сценарист, старинный напарник Александра Сокурова Юрий Арабов, и вот, что из этого вышло.
«Мысленный волк» поражает своей эклектикой. Если упражняться в остроумии, можно сказать, что это гибрид «Осенней сонаты» и «Зловещих мертвецов» с диалогами, которые пародируют речь персонажей Марка Захарова. Однако очевидно, что идея была иной: создать максимально емкий фильм-притчу. Такой фильм должен быть парадоксален, лаконичен и обладать потенциально неограниченным количеством толкований. Но в случае «Мысленного волка» идеального сочетания компонентов добиться не удалось.
Фильм открывается своеобразным эпиграфом, который прямо никак не связан с остальной историей. Это запущенная назад хроника одной смерти: гроб достают из земли, молодого покойника отпевают, затем, обмыв, одевают, он лежит неподвижно на смертном одре, открывает глаза и встает. А затем попадает, похоже, не в свою прежнюю жизнь, но воскресает для жизни вечной. В ней есть чаепитие в компании двух женщин с самоваром и блинами на летней веранде, где за окном расстилается бескрайнее васильковое поле. Затем мы оказываемся на техно-вечеринке в заброшенном заводском цехе, там отплясывает молодящаяся бабушка (Юлия Высоцкая). Ее дочь с годовалым сыном на закорках уговаривают тусовщицу идти домой. Троица покидает пространство, напоминающее о старых фильмах Германики, и отправляется в колдовской зимний лес.
Хотя в главной роли здесь играет не Агния Кузнецова, а Лиза Климова, это все та же германиковская девочка, которая очень тяжело взрослеет. Из разговоров мы понимаем, что героиня живет в Питере, сына растит одна, а к маме приехала уговорить ту продать семейный хутор с поэтическим названием Небывалое. На эти деньги дочь хочет окончательно устроиться с ребенком в Петербурге. Ее мать намекает, что та должна быть самостоятельнее, а также учиться жить полной жизнью. Кроме того, старшая женщина рассказывает небывальщину про волка, который вовсе и не волк, а чудовищные силы, которым жертвуют детей, дым, закрывающий луну, и тому подобное. Дочь, кажется, осведомлена, что ее мать вроде ведьмы. Беседа ведется тем языком, каким никогда не говорят настоящие люди, а только многозначительные действующие лица притчи. Первый камень в огород Арабова: герои пытаются изъясняться исключительно парадоксальными афоризмами, во что как-то не веришь, несмотря на достойную игру актрис. «А был ли мальчик?». «А водятся ли тут тигры?». Наконец: «А есть ли волк?» - «Думаю, что да. А есть ли Бог?» - «Думаю, что нет».
Слово за слово, героини приходят на хутор, где продолжают свои философские диалоги. Кстати, за время прогулки впервые заговорил ребенок, симпатичный, хотя косоглазый годовалый мальчик. Появляется и волк, точнее, сельский мачо в кожанке и маске волка. А затем волк настоящий, магический и галлюцинаторный, чей вой заставляет чужих и родных друг другу мать с дочерью обняться и замереть от страха. Мальчик заявляет, что волк – его папа. Песня «Вставай, проклятьем заклейменный» превращается в языческое заклинание: в воздухе разливается аромат платоновщины. Русский мужик в камуфляже думает, что пришел всех спасти, но остается обескуражен женскими тайнами, которые ему не постичь. Поезд в огне разрезает снежные поля России. Без спойлеров это не описать, но и со спойлерами зрителю остается домыслить слишком многое.
Фильм идет всего час с копейками, поэтому отвлечься и заскучать не получится. К тому же «картинка» здесь обескураживающе хороша. И все же катарсиса не получается, вернее, возникает ощущение, что он отсрочен на неопределенное время. Возможно потому, что Германика работает в пустоте, причем сценарий Арабова скорее мешает ей, чем помогает. Подросшему поколению «Все умрут, а я останусь», вероятно, нужна своя метафизика, ее ищет Германика и находит прямолинейный христианский символизм – открыть замок этим ключом вряд ли получится у каждого. Но попытка сильная.
«Это фильм – бэд-трип?» - интересуется мой сосед в кино. Пожалуй, да. Понравится ли вам? Точно неизвестно. Получится ли забыть это кино? Нет, совершенно точно.
Андрей Гореликов
