«Дэвид Боуи. Человек со звезды»: Рецензия Киноафиши

Дэвид Роберт Джонс (Джонни Флинн) уже взял псевдоним Боуи и спел про майора Тома, но этого оказалось недостаточно, чтобы покорить мир. Его новый альбом «The Man Who Sold the World» встречен прохладно, и профессионалы индустрии все больше склоняются к мысли, что имеют дело с музыкантом-однодневкой, чей потенциал исчерпан. В 1971 году Боуи прилетает в США, где ему обещали тур. Но из-за путаницы с визой он лишается права на концертные выступления и вынужден колесить по стране в компании Рона Обермана (Марк Мэрон) – единственного сотрудника лейбла Mercury Records, который верит в перспективы британского певца. Ну или делает вид, что верит.

Американские города не похожи на Лондон: в них далеко не все могут оценить яркий макияж, туфли на каблуках и необычные сценические костюмы, в которых Боуи щеголяет и в реальной жизни. Но главная проблема не в этом. Американцам нужен четкий образ для маркетингового продвижения. «Кто такой Дэвид Боуи?» – на разные лады спрашивают у музыканта журналисты и случайные собеседники. А он и сам не знает ответа на этот вопрос. Понятно только, что «быть собой» в его ситуации – не выход.

О том, что факты в фильме трактуются весьма вольно, зрителей предупреждают с самого начала. Показанное на экране – по большей части вымысел, из документального здесь лишь имена и даты: в 1971 году Боуи действительно приехал в США без рабочей визы и вместо нормальных концертов ходил по радиошоу и играл на частных вечеринках. Сценарист и режиссер Гэбриел Рэндж считает, что именно эта поездка вдохновила его на создание образа Зигги Стардаста, хотя между «The Man Who Sold the World» и первым появлением Зигги был еще потрясающий альбом «Hunky Dory», который картина оставляет вообще без внимания.

Это, впрочем, неудивительно, ведь музыки Дэвида Боуи в «Человеке со звезды» нет. Семья музыканта не одобрила идею байопика и запретила использовать его композиции. Все это заранее настроило против фильма гигантскую армию фанатов: они начали писать гадости уже в комментариях к трейлеру. Создатели картины попытались дать свои объяснения. Исполнитель главной роли Джонни Флинн в интервью говорил, что фильм и не задумывался как мюзикл: в тот период жизни Боуи искал себя, слушал других и часто играл каверы, а значит, в отсутствии его песен в саундтреке нет ничего ужасного.

Если бы герой носил какую-то другую фамилию, это было бы проходное, но не лишенное своих маленьких радостей кино – чего стоит один оммаж «Космической одиссее» Кубрика в первой же сцене. Творческим метаниям музыканта дается биографическое объяснение. Его сводный брат Терри попадает в психиатрическую клинику с диагнозом «шизофрения» (реальный факт), и, поскольку в семье такие случаи уже были, герой считает, что расстройство личности рано или поздно настигнет и его самого (соответственно, Зигги Стардаст – это распаковка травмы и ее проживание). Логика не то чтобы железная, но разве мало мы видели в последние годы экранных персонажей, чьи действия были мотивированы одним-единственным событием из прошлого? И ничего, многим из них зрители легко поверили.

Однако тут все упирается в фигуру Боуи – артиста-хамелеона, человека, который легко жонглировал не только эксцентричными нарядами и музыкальными стилями, но и сценическими образами. Свести его портрет к семейной трагедии, представить его творческий прорыв результатом американских каникул – все равно что пытаться написать роман, используя только три буквы алфавита из тридцати трех. Классический трафарет биографической драмы просто невозможно наложить на хронику настолько насыщенной и со всех сторон мифологизированной жизни. Куда больше здесь подошел бы формат кинематографического калейдоскопа, изобретенный режиссером Тоддом Хейнсом: в 2007 году он снял о Бобе Дилане фильм «Меня там нет», где каждую ипостась великого барда представлял отдельный актер (или актриса: одного из персонажей играла Кейт Бланшетт, получившая за эту роль номинацию на «Оскар»).

Британский актер и музыкант Джонни Флинн, который старше Боуи времен его первого американского тура на целых 13 лет, героически похудел перед съемками и явно поработал с документальным материалом: он старательно имитирует и манеру речи, и жесты певца. Но для такой роли нужно иметь либо сильное сходство с прототипом, либо некую «усредненную» внешность, на которую легко наложить любой грим. Флинн не обладает ни тем, ни другим, он сам по себе настолько талантливый автор и настолько яркая личность, что выдать его собственную харизму за харизму Боуи никак не получается – они пришельцы с разных планет.

Трудно рекомендовать этот фильм поклонникам Зигги Стардаста. Вероятнее всего, они и так давно следят за судьбой проекта и уже сделали о нем свои выводы. Тем, кто полюбил «Богемскую рапсодию» и «Рокетмена» за трепетное обращение с оригинальной музыкой, тут тоже ловить нечего: вместо хитов главного героя они услышат только каверы на песни других исполнителей. С другой стороны, это первый игровой фильм, снятый о Боуи после смерти Боуи, и похоже, что на ближайшие годы он так и останется единственным. В этом есть доля несправедливости. Если кто из выдающихся музыкантов XX века и заслужил право не сходить с большого экрана и воскресать на нем вновь и вновь в разных образах, то это именно Боуи, человек со звезды.